ещё первый тур, просто снова история почти ставшая долгостроем
1.20. Как Майк воспитывал младших братьев.
Можно в виде мини-эпизодов из их жизни.А скажут, что нас было четверо
*****
После того как мать их бросила, Андерс стал абсолютно невыносим. Трудный возраст, общая говнистость характера, потеря отца, а теперь ещё предательство матери - всё это давало пищу для бунта. Майк даже не сильно осуждал брата, помнил себя в его возрасте и не пытался сравнивать их ситуации, обоим хватало огорчений. Про мать Майк ему честно сказал, так мол и так, ушла, больше не вернётся, а меня старшим оставила, так что слушайся, братишка.
Однако по какому-то негласному договору они оба не сказали младшим ничего плохого про мать, не рассказали правду и не стали её осуждать, и Майк был бесконечно благодарен Андерсу. Для Тая и Аксла "мама отправилась в далёкое путешествие и пропала, от неё нет вестей, но, когда-нибудь она вернётся" Андерс даже не кривился, поддерживал идиотскую легенду.
Проблем с ним было очень много. То что постоянно хамил и огрызался, не признавал никаких авторитетов - это уже стало досадными мелочами, на которые Майк даже не обращал внимания. Но плохие отметки, постоянные жалобы из школы, сомнительные компании, частые возвращения домой посреди ночи и принесённый с собой запах табака и алкоголя - это Майка по-настоящему огорчало и ставило в тупик, он совершенно не знал, как с этим бороться. Сам не вполне ещё взрослый, с проснувшимся в нём богом и неумением ещё управлять своей сущностью, с навалившимися юридическими, денежными и психологическими проблемами, он понимал, что не справляется.
А потом Андерс начал курить. Не выкуренная за компанию на какой-нибудь тусовке сигаретка, не позёрство и попытки доказать свою взрослость и независимость, а постоянная привычка, ставшая болезненной необходимостью.
Майк понял, что не хочет, чтобы его братья были зависимы от каких-то слабостей. Им хватит разборок со своими внутренними богами, хватит возложенной на них дурацкой миссии найти способ обрести свою силу и вернуть домой в Асгард.
- Хоть бы что-то приличное курил, - говорит Майк, неслышно подойдя к брату со спины. Андерс сидит в саду за домом, раньше он хотя бы прятался, не хотел, чтобы его застукали с сигаретой. Брат вздрагивает от неожиданности, но быстро берёт себя в руки, поворачивается к Майку и смотрит на него, нагло прищурившись.
- Говорю, уж если ты решил курить, не кури всякую дрянь, выбери что-нибудь получше, ты уже достаточно взрослый, чтобы это понимать, - дружески продолжает Майк, присаживается на землю рядом с братом и, улыбаясь, протягивает ему пачку дорогущих сигарет.
- Иди в задницу! - отвечает Андерс и смотрит зло, - Я понимаю твои планы, разыгрываешь эдакого благодушного, выкуренная вместе сигарета, выпитое спиртное, девушку мне тоже ты найдёшь?! Как же ты меня бесишь.
Он вырывает из рук старшего брата пачку, достаёт из кармана свою, в другом кармане находит зажигалку и, ухмыльнувшись, выкидывает всё это в бак с мусором. Ещё раз с ненавистью смотрит на Майка и, круто развернувшись, уходит неизвестно куда. Снова притащится домой за полночь, но Майк точно знает, что в этот раз от брата не будет пахнуть табаком.
Старший устало улыбается. С одной проблемой они разобрались.
*****
читать дальше
После того как мать их бросила, Аксл стал часто просыпаться по ночам от мучивших его кошмаров. И без того неспокойный и тревожный ребёнок, он стал ужасно плаксивым, неуверенным в себе, да и в этом недружелюбном мире он, кажется, начинал сомневаться. И только одна у него была поддержка и защита, один человек, который дарил ему уверенность - старший брат Майк.
Он оказывался рядом, когда Аксл просыпался, плача от тяжёлых снов. Вытирал братишке потный лоб, наливал в стакан апельсинового сока, присаживался рядом на кровать и тихим спокойным голосом рассказывал, что мальчику нечего бояться, что это был просто страшный сон, что он, Майк всегда рядом и защитит его от всех ужасов и чудовищ. Аксл верил, хватал старшего брата за руку и засыпал, не отпуская руки. Майк гладил его по голове и продолжал вполголоса рассказывать какую-то успокаивающую ерунду.
Аксл просил старшего брата помочь ему нарисовать картинку, достать книжку с верхней полки, завязать шнурки и аккуратно застелить кровать одеялом. На такие просьбы Майк не сердился, понимал, что это вещи насущные и необходимые, малыш и правда не может делать это всё сам так хорошо, как могут взрослые. Но Акслу надо было больше внимания, ему требовалось подтверждение, что старший брат рядом, что мальчик может на него рассчитывать. Аксл просил поиграть с ним, почитать ему сказку на ночь, хвостиком ходил за Майком. Конечно, всё это его раздражало, ему хотелось пообщаться с друзьями, посидеть в баре и выпить пива, поиграть в бильярд или настольный футбол (так весело было понимать, что он теперь всегда будет выигрывать) ему хотелось в конце концов просто немного отдохнуть, почитать книжку или даже просто побыть немного в тишине, наедине с самим собой и со своими мыслями. Майк разрывался между долгом и своими желаниями, давил в себе раздражение, старался не злиться на маленького братишку. Не тогда ли в нём начался этот вечный спор с самим собой? Эта потерянность и неустроенность?
Аксл любил слушать рассказы про маму. Майкс удивлением понимал, что мальчик запомнил не плохое, которого в его жизни, к сожалению, было с избытком, не ссоры и скандалы родителей, не обидные злые слова, которые в запале кричала им мать, не строгие наказания. Аксл помнил совместные игры, семейные праздники, редкие выезды на природу и тот единственный раз, когда они все вместе ездили на океан.
- Расскажи, как ты был маленький, - просил Аксл, - Во что вы играли? Куда ходили гулять?
Майк вспоминал своё детство, рассказывал про то, как мать учила его кататься на велосипеде, шла с ним рядом и придерживала седло и руль. Рассказывал про то, как они ссорились и дрались с Андерсом, мать разнимала сыновей, старшего ставила в угол, а младшего оставляла без сладкого, а потом жалела обоих и на следующий день пекла им пирожки, пыталась печь, получалась редкостная гадость, мать совершенно не умела готовить.
- Расскажи про путешествие, - просил Аксл.
И Майк не мог отказать ему в этой просьбе. По сотому разу рассказывал про дальние страны и приключения, про покорение новых земель. Мать в этих рассказах получалась благородным героем, и Майк с тоской думал, что когда-то мальчик вырастет и придётся открыть ему правду, что их просто-напросто бросили за ненадобностью. Рассказы обрастали всё новыми и новыми подробностями, и Майк даже начинал получать какое-то дикое болезненное удовольствие, придумывая матери спутников и цели путешествия.
- Там есть деревья? - спрашивает однажды Аксл.
И Майк страшно, хрипло смеётся. наконец, успокаивается, выпивает воды, и своим уже нормальным голосом объясняет испуганному брату, что там много-много деревьев. Матери там, наверное, нравится. Скорее всего ей там даже хорошо.
*****
После того как мать их бросила, Тай совсем замкнулся в себе. Он и раньше-то был молчаливым, не любил шумных игр, мало с кем общался. Теперь он не желал вообще ни с кем разговаривать, каждое слово Майку приходилось из него буквально клещами вытаскивать, и се его ответы были односложными.
Школьный учитель сначала передал с мальчиком записку, в которой говорилось, что мальчик подозрительно грустный и нелюдимый и пусть "мистер Джонсон обратит на это внимание и примет меры" Потом учитель вызвал Майка для беседы. Очень тогда некрасиво получилось, вконец замученный Майк и сорвался и наорал на ни в чём не виноватого мистера Брауна. Тот спокойно его выслушал, поднял усталый взгляд и каким-то тусклым голосом сказал, что он всё понимает, всю тяжесть его положения, сочувствует утрате обоих родителей, догадывается, как нелегко молодому парню с тремя детьми на руках, но надо ведь жить дальше, а Тай Джонсон производит впечатление мальчика, у которого начисто пропала тяга к жизни.
Майк тогда очень испугался, вернувшись домой, весь вечер размышлял как сблизиться с братом, узнать, что у него на душе, поговорить о том, что его беспокоит. Рассеянно приготовил ужин, накормил Аксла и рано уложил спать, сказал, что сегодня у него нет времени и возможности читать ему на ночь или рассказывать сказку. Удостоверился, что Андерс не собирается никуда идти со своими сомнительными приятелями, а кажется даже занимается домашним заданием, или чёрт его знает чем, но по крайней мере у него на столе лежат какие-то книги, и он что-то старательно переписывает в толстую тетрадь.
Попросил Тая зайти к нему в комнату для серьёзного разговора. Тай послушно пришёл, молча уселся на его кровать и посмотрел на брата пустым и безжизненным взглядом. Майк почему-то вспомнил, как Тай был совсем маленьким, как они ходили гулять в парк, и братишка играл с какими-то палочками и камешками, его не интересовал шум и гам на детской площадке, он не хотел ни с кем знакомиться и играть, был предоставлен сам себе, возился в песке, строил что-то, изредка поднимал голову и смотрела на старших братьев, просто удостоверялся, что всё хорошо, и они здесь. Майк тогда брал с собой книгу, сидел на скамейке и читал, но часто отрывался от книги, наблюдал за младшим братом и недоумевал, как ему не наскучит его занятие, то ли дело Андерс, носится с мальчишками, играет то ли в догонялки, то ли в войну, катается с горки или болтается на турнике.
Майк начал расспрашивать брата, как у него дела в школе, что они сейчас проходят и нет ли каких проблем с выполнение домашних заданий. Тот отвечал немногословно, дела нормально, проходят древних греков, таблицу Менделеева и площадь трапеции, проблем с уроками нет, спасибо. Майк попытался узнать, с кем общается Тай, есть ли у него друзья, не хочет ли он пригласить их в гости, но мальчик так же немногословно сообщил, что у него всё нормально, много друзей ему не надо и в гости он никого звать не хочет. Разговор совсем не клеился, и Майк понимал, что сейчас он не сможет достучаться до брата. Не сегодня. Не такими способами. Отпустил его со вздохом, и тот так же молча и покорно ушёл заниматься какими-то своими делами. Вроде бы что-то читать.
Старший брат всерьёз обеспокоился состоянием Тая. Не с кем было посоветоваться, никто ничего не мог подсказать. Не к дедуле Олафу же за советом обращаться в самом деле.
А потом каким-то утром Майк проснулся от собственного смеха. Ему в голову пришло совершенно идиотское решение, но он решил обязательно воплотить его в жизнь. Всё в их семейке шло наперекосяк и было не как у людей. Так что вдруг это идея даст правильный и хороший результат?
Майк предложил Таю вместе посадить в саду дерево. тай отнёсся к предложению без энтузиазма, просто покорно кивнул. Майк нашёл подходящий саженец, прочитал, что и как надо делать, и они вместе с братом торжественно вкопали в землю это тонкое деревце. Старший брат взял с младшего обещание каждый день поливать дерево, следить за его состоянием. Мальчик снова послушно кивнул.
Своё обещание он выполнил, Майк каждый день видел его в саду с лейкой. Потом Тай стал задерживаться возле дерева, всё больше времени проводить в саду. Он начал разговаривать с деревом, и это не выглядело смешно или глупо, а для Майка стало настоящим счастьем. Конечно, он не подслушивал специально, что говорит младший брат, это было бы так же подло как читать личный дневник, но иногда он слышал обрывки фраз. Тай говорил про школу, про приятелей, про какие-то свои обиды и даже про свои желания. Он с каждым днём менялся в лучшую сторону, из его взгляда постепенно уходило безразличие, он стал реагировать на подначки Андерса, а однажды даже засмеялся какому-то нелепому смешному вопросу, который задал Аксл во время ужина. Засмеялся, кажется, сам испугался своего смеха, резко замолчал, но всё больше и больше становился похожим на живого и вполне счастливого мальчика.
- Майк, помоги мне, пожалуйста, разобраться с формулами, - слышит однажды вечером старший брат. Отрывается от тетрадки, в которую записывал расходы за эту неделю и планировал бюджет на следующую, поднимет голову и видит перед собой Тая с учебником химии под мышкой.
Майк старается ничем не выдать свою радость, не показать брату своих чувств, не напугать его и не заставить снова замкнуться в себе.
Майк не помнит почти ничего из школьного курса химии, но ради брата он сможет вспомнить, сейчас вместе они всё смогут.
Майк усаживает Тая рядом с собой за стол и сначала они правда разбирают громоздкие формулы, а потом младший откладывает в сторону учебник и рассказывает про школу. Про то, что у них сделали новый спортивный зал, про то, что в следующем месяце они поедут на экскурсию, про то, что он дружит с девочкой Мэри, она очень хорошая, но немного хромает, и мальчишки-идиоты её дразнят, будто до сих пор глупые не выросшие дети, а он с ними дрался, и разбил Джону нос, и мистер Браун хотел отвести их обоих к директору, но Джон сказал, что Тай не виноват, и они потом даже стали приятелями. Рассказывает про то, что он скучает по маме, и ему очень её не хватает, но он ничего не говорит, чтобы Майк не огорчался. Рассказывает про то, что копит деньги, чтобы купить Андерсу на день рождения крутой плеер, о котором тот давно мечтает.
Старший брат слушает его рассказы, не напоминает про уроки, он рад, что они наконец-то могут поговорить, что отчуждение сломлено, что брат возвращается. И теперь-то у него точно есть интерес к жизни, Майк в этом уверен. И он сделает всё возможное, чтобы Тай не замыкался в грустных мыслях, а жил полноценной жизнью и дышал полной грудью.
Уроки они так и не сделали, и Майк пишет мистеру Брауну записку, в которой сообщает, что "ученик Тай Джонсон не выполнил домашнюю контрольную работу по семейным обстоятельствам, обязуется выполнить к следующему занятию".
- По семейным обстоятельствам, - мысленно смакует эти слова Майк, - Как бы там ни было, в у нас есть семья, и пусть всё ненужное катится ко всем чертям. А у нас семья, и мы ещё будем счастливы.
продолжение в комментариях
-
-
21.03.2014 в 19:05А потом учитель Андерса мистер Гордон притащил парня домой за ухо. От школы до их дома было не очень далеко, Майк не знал, сколько времени разгневанный педагог держал Андерса за ухо, может, и всю дорогу. Ухо покраснело и явно болело, впрочем, и весь внешний вид оставлял желать лучшего: лицо расцарапано и в ссадинах, под глазом наливается синяк, на одежде налипшая грязь, и рубашка порвана в нескольких местах.
Мак очень разозлился, и сначала не на брата, нет, с ним он поговорит позже, Майк понял, что внутри него поднимает голову Улль - охотник, готовый на месте разорвать человека, посмевшего обидеть его мальчика. Да и цивилизованный Майк подумал, а имеет ли право учитель таскать своих учеников за уши, даже если они сделали что-то по-настоящему страшное?!
- Иди в дом, отмойся и переоденься и никуда не уходи, - с трудом сдерживаясь, почти прорычал старший брат, подтолкнул Андерса по направлению к входной двери и повернулся к мистеру Гордону. Понял, что ему хочется запустить в него метательным ножом, натянуть тугую тетиву лука и отпустить стрелу, захлопнуть на его ноге капкан с острыми зубцами. Майк потряс головой, отгоняя наваждение, загоняя внутрь своего внутреннего яростного бога и спросил почти вежливо, только вот голос предательски зазвенел, как та самая натянутая тетива лука: "Что происходит"?
Учитель долго извинялся, объясняя, что сам прекрасно понимает как он был неправ, оттаскав мальчика за уши, что ему было очень неприятно это делать, но он не сдержался, и не только у него, у всех педагогов уже нет сил, и директор устал выслушивать жалобы на Андерса Джонсона, которые поступали к нему ежедневно.
- Вы бы видели, на кого сейчас похож Тедди, что с его лицом и одеждой, - жалобно сказал мистер Гордон, - Андерс часто затевает драки, обычно мы успеваем разнимать мальчишек, но в этот раз он чуть не убил своего одноклассника. Вы бы сделали что-нибудь, мистер Джонсон. Могу посоветовать хорошего психолога.
Мрачный как туча Майк в свою очередь тоже долго извинялся и обещал принять меры. От услуг психолога он наотрез отказался, но настырный мистер Гордон всё-таки сунул ему визитку. Расстались они достаточно вежливо, но очень и очень холодно.
- Ну что же ты творишь, Андерс? - жалобно спросил Майк, зайдя в комнату к брату. Тот уже переоделся, умылся и даже причесал разлохмаченные волосы. И прижимал к лицу пакет замороженной фасоли, Майк как раз в тот день собирался пожарить её на ужин. Этот пакет окончательно добил Майка и он обессиленно опустился на пол на пороге комнаты, привалился головой к косяку и устало закрыл глаза.
Андерс угрюмо молчал, только цыкал сквозь зубы, двигая пакет по лицу, чтобы приложить его ко всем пострадавшим участкам.
- Ты понимаешь, что любой спор можно решить словами? - так же жалобно спросил Майк, и вдруг встрепенулся, открыл глаза, даже на ноги вскочил. Вышел из комнаты, порылся в куче бумаг на журнальном столике и вернулся к брату, победно размахивая каким-то буклетом.
- Смотри, а ведь и правда можно. По крайней мере, можно поучиться этому. Давай запишем тебя на курсы в школу ораторского мастерства? Сегодня с утренней газетой рекламу нашёл.
Андерс презрительно хмыкнул, но не стал ничего говорить, не стал выпускать ядовитые стрелы, как он это обычно делал. Молча протянул руку, взял буклет и снова занялся своим пострадавшим лицом.
А на следующий день он попросил Майка зайти вместе с ним записаться на те самые курсы.
Шло время, Андерс занимался с явным удовольствием, на все расспросы братьев, что там к чему, и что они делают на этих курсах, он отвечать явно не собирался, но в конце года позвал их всех на показательное выступление. Майк отгладил для младших братьев белые рубашки, долго и придирчиво разглядывал их перед выходом из дома, нет ли где на одежде пятен, все ли пуговки застёгнуты, старательно причесал Аксла и сам долго вертелся перед зеркалом, приглаживая непокорные волосы.
Взял старую ещё отцовскую видеокамеру, чтобы записать выступление Андерса.
Они сидели в первом ряду, вежливо хлопали всем остальным участникам, Аксл извёлся от нетерпения, ожидая брата. И вот, наконец, настала его очередь, Андерс вышел, глядя не на зрителей, а поверх их голов, не дожидаясь , пока все стихнут, начал читать какое-то стихотворение. Майк не понимал о чём оно, кажется, не различал ни слова, он только слышал голос брата, и голос этот птицей летал над притихшим залом, звал за собой в далёкие волшебные края, обещал открыть все тайны этого мира, вот сейчас я приоткрою завесу и ты поймёшь секрет мироздания, - обещал он, - сейчас мы вместе туда заглянем, сейчас, ты готов? Давай же...
Андерс замолчал, как-то неуклюже поклонился и уставился на носки своих безукоризненно начищенных парадных штиблет. Зал взорвался аплодисментами, криками и топотом, зрители неистовствовали, девчонки смотрели на декламатора с обожанием, а Аксл вертелся в своём кресле и гордо сообщал всем вокруг: "Он мой брат, это мой брат, видите?"
И Майк, и Тай, и Аксл не хотели больше слушать никого другого, тихонько встали со своих мест и пробрались за кулисы к брату. Младшие с радостными визгами кинулись его обнимать и тормошить, а Майк крепко пожал ему руку и с чувством сказал: "Я горжусь тобой, Андерс" Похлопал по плечу, понимая, что вряд ли тот будет рад его объятьям, но рукопожатие и серьёзные взгляды, которыми обменялись братья, были важны и дороги для них обоих.
А потом каким-то вечером Майк возвращается домой очень усталым и видит в гостях у Андерса его одноклассника Тедди. Это имя кажется ему смутно знакомым, и он вспоминает, что после драки брата с этим мальчиком мистер Гордон притащил Андерса домой за ухо.
Каким бы усталым ни был Майк, но он рад, что у младшего брата наконец-то гости, мальчишки играют в приставку, выкрикивают что-то азартное, а старший брат идёт на кухню и печёт для них блинчики. Роется в старом буфете, достаёт несколько разномастных вазочек для варенья и накладывает в них на выбор сгущёнку, мёд и джем. И готовит вкуснейший горячий шоколад.
Мальчики с удовольствием поглощают блинчики, поливают их и сгущёнкой, и мёдом, и джемом. Пьют шоколад и рассказывают что-то про школу и предстоящие экзамены.
Майк думает, что пока он шёл домой, мечтал о мягкой постели, о том, как он выспится после трудного дня. Но посидели с братом и его гостем кажутся ему гораздо важнее отдыха.
Тедди пора уходить, и он долго стоит на пороге, благодарит хозяев за гостеприимство. А потом искренне говорит Андерсу: "Я был не прав, когда говорил, что твой брат старый зануда, и вы все психи. А ты здорово вмазал мне тогда по носу, хороший хук слева" Андерс делает огромные глаза, чтобы Тедди заткнулся, но уже поздно, и теперь брат поймёт, что Андерс дрался из-за него. Это совершенно не входит в планы гордого и независимого Андерса.
Майк искренне от души смеётся, пожимает гостю руку и говорит: "Я рад, что тебе у нас понравилось. Приходи ещё, мы всегда рады".
Когда за Тедди закрывается дверь, старший брат подмигивает Андерсу и ласково говорит: "Я всегда знал, что у тебя хороший хук слева" Братья улыбаются друг другу, Майк идёт к себе и заваливается на кровать. Его хватает только на то, чтобы снять ботинки, он просто нечеловечески устал.
Майк спит крепко и не слышит, как Андерс прокрадывается к нему в комнату, не чувствует, как младший брат укладывает поудобнее, укрывает пледом, невесомо гладит по плечу и выключает свет.
И той ночью ему снятся самые добрые и красивые сны.
-
-
21.03.2014 в 19:07А потом Тай разбил свою копилку. Майк сначала не обратил внимания, а потом увидел, что на полке над письменным столом чего-то не хватает. Как-то прямо сиротливо смотрелось пустое место рядом со стопкой тетрадок. И он вспомнил, что там всегда стояла копилка. Большая такая фаянсовая корова, она стояла на полке много-много лет, копилку эту подарила ещё мать, бросила туда первую монетку и, улыбнувшись Таю, попросила его накопить много денег и потратить их с умом. Тай улыбнулся в ответ и пообещал исполнить просьбу. Но все братья знали, что деньги у Тая никогда не задерживались, он сразу тратил их на мороженое, хот-доги и комиксы. С лёгкостью одалживал братьям, если не хватало на пиво или на автобус, потом про эти долги то ли правда забывал, то ли не хотел напоминать. Иногда он опускал монету-другую в свою копилку, но едва ли думал о ней постоянно.
Майк немного огорчился, он к этой копилке привык, она напоминала о беззаботных днях, о том, что мать бывала иногда доброй. Но говорить, конечно, ничего не стал, это не его дело, Тай имеет полное право распоряжаться своими вещами и деньгами, как посчитает нужным, да и хорошо, на самом деле, что он, наконец, захотел себе что-то купить, а то он последнее время ни мороженое себе не покупал, ни комиксы, ни какие-то другие лакомства-игрушки, которые нравятся детям его возраста.
Майк хотел не говорить, думал, что не придётся обращать на это внимание. Но на следующий день он нигде не мог найти свой бумажник. Перерыл все карманы, ящики стола, заглянул на всякий случай в платяной шкаф и даже в холодильник, мало ли куда он мог по рассеянности машинально положить кошелёк. Но его нигде не было. Андерс на вопрос, не видел ли тот бумажник, равнодушно ответил, что не видел и посоветовал лучше следить за своими вещами. Но потом даже оторвал свою задницу от кресла, в котором устроился уютно за чтением какой-то книжки, сходил в прихожую и пошарил на тумбочке, на которой братья обычно оставляли ключи, шапки и перчатки. Там пропажи не оказалось, и Андерс с чувством выполненного долга уселся обратно в кресло, погрузился в чтение и отрешился от всего окружающего мира.
А вот Тай в ответ на этот же вопрос почему-то отвёл глаза в сторону и сказал, что не видел. И принялся старательно искать бумажник. Тоже предложил посмотреть в холодильнике, в корзине с грязным бельём и даже в микроволновке.
- Ну, до маразма я всё-таки ещё не дошёл, - хмыкнул Майк и пристально посмотрел брату в глаза, - А ты точно его нигде не видел?
- Точно, - бормотнул Тай и ушёл из дома по каким-то внезапно образовавшимся у него строчным делам.
Майк готовил ужин, закладывал грязные футболки и рубашки в стиральную машину, вяло переругивался с Андерсом, чтобы тот оторвался, наконец, от увлекательной книжки и занялся математикой, с которой у него были явные проблемы, а не за горами экзамены. Привычный тихий вечер, ежедневная рутина, но Майк всё никак не мог отделаться от тяжёлых мыслей, не мог забыть Тая, который отводил взгляд в сторону, бормотал что-то едва слышно, старательно ползал по всему дому в поисках. Как-то очень странно всё это выглядело, но совершенно не хотелось думать, что брат мог украсть деньги. Не к месту вспомнилась разбитая копилка, значит мальчику что-то понадобилось? Но почему он не рассказал об этом, не обратился с вопросом к старшему брату. Как бы ни было туго с деньгами, но Майк старался радовать братьев какими-то подарками, тем более, что Тай почти никогда ничего не просил. Что ему могло понадобиться такое, о чём нельзя рассказать старшим? И неужели он всё-таки украл?
Голова раскалывалась от этих вопросов, где-то внутри, то ли в печёнке то ли высокопарно в сердце поселился гнусный липкий страх. И не с кем было посоветоваться, не к кому обратиться за помощью.
Тай пришёл домой поздним вечером, ни слова не говоря, прошёл на кухню, загремел там тарелками, разогревал себе ужин. Так же молча прошмыгнул в свою комнату и улёгся спать. Майк не стал приставать к нему с расспросами. Да и о чём спрашивать? Не ты ли спёр мой бумажник? Зачем тебе деньги? Как давно ты покупаешь дурь? В голову лез полнейший бред.
Спал Майк в ту ночь неспокойно, ворочался с боку на бок и всё думал, как поговорить с братом, как найти правильные слова и что делать, если окажется, что это правда Тай украл те несчастные деньги, провалились бы они пропадом. Тихоня Тай, молчаливый, положительный, не жадный и главное патологически не умеющий врать братишка, разве он был способен на кражу и обман?!
Утром оказалось, что Тай встал ни свет ни заря, ушёл в школу и не стал ждать Андерса, не стал разговаривать с Майком, завтракать, кажется, тоже не стал. Только стакан с недопитым соком на столе стоял, это просто беда была, Тай никогда не мыл за собой стаканы, забывал их повсюду, Майк иногда находил их в совершенно непредсказуемых местах.
А потом Тай возвращается домой. Снова вечером, и Майк хочет строго спросить его, где тот был, отчитать за то, что ему пришлось волноваться, выплеснуть, наконец, своё раздражение. Тай радостно улыбается, прямо сияет. Достаёт из кармана бумажник Майка и отдаёт его законному владельцу.
- Прости, что соврал, - с искренним раскаянием говорит Тай, - Я его брал, но он был нужен мне для дела.
Не даёт старшему брату и слова сказать, улыбается ещё шире и опускает руку в другой карман.
- Это тебе. Подарок, - говорит он и протягивает брату второй бумажник, - Я просто хотел, чтобы сделали точно такой же, чтобы тебе было привычнее, и мастер попросил меня принести образец.
Теперь у Майка в руках два одинаковых бумажника. Один старый, неприлично потрёпанный, почти рассыпающийся. Но он правда был очень удобный, и Майк никак не мог найти такой же, видел похожие, но всё это было несколько не то. И второй бумажник, точная копия его старого, любимого. Шикарный бумажник из натуральной кожи, со множеством удобных отделений и кармашком для мелочи. А за прозрачную плёнку, куда можно поставить фотографию, и где у Майка лежала бумажка с телефоном Олафа, поликлиники и службы спасения, Тай вложил их семейную фотографию. Все четверо братьев Джонсонов улыбаются в объектив, Майк только хмыкнул удивлённо, он и не знал, что у них есть такой снимок. И долларовую купюру братишка заботливо в кошелёк вложил, помнил глупую примету, что не принято дарить пустые кошельки.
- Просто я хотел сделать тебе приятно, - улыбается Тай, смотрит на брата вопросительно, боится, что тот всё ещё сердится за вынужденную ложь.
Майк улыбается в ответ, крепко обнимает брата, прижимает к себе и утыкается носом в его тёплую чёрную макушку. И гнусный страх, поселившийся то ли в печёнке, то ли высокопарно в сердце, наконец-то исчезает. Майк переполнен солнечным теплом, которое подарил ему молчаливый, положительный, патологически не умеющий врать братишка.
-
-
21.03.2014 в 19:08А потом Майк не мог найти свою футболку, торопился и рычал на всех, кто попадался под горячую руку. Роб уже давно ждал его в машине около дома, сначала просто сидел скучал, потом начал яростно бибикать, пытаясь изобразить какую-то связную мелодию.
Все рубашки и футболки как назло были либо грязные, либо мятые, либо с оторванными пуговицами. Майк хотел надеть красную, но она как сквозь землю провалилась. Андерс и Тай в один голос сказали, что футболку они не брали. Была у них привычка таскать из шкафа чистые вещи старшего брата, когда все свои нуждались в стирке. Мальчики иногда брали его футболки или рубашки, Андерс пару раз брал джинсы, правда они предупреждали Майка, что снова рылись в его шкафу. А, например, на то, что братья берут его носки, Майк уже даже внимания не обращал. Сначала он бесился, спрашивал, почему им не хватает своих, покупал для них пачками на выбор и чёрные, и коричневые, и серые. Но после первой же стирки у мальчишек не хватало терпения раскладывать носки по парам, и они открывали шкаф старшего брата, ящик, в котором аккуратно лежали носки, у него, конечно, и терпения, и занудства хватало на то, чтобы складывать всё чинно и аккуратно, ещё и раздельно по цветам. А потом Майк увидел, что даже маленький Аксл открывает его ящик и достаёт носки. Для мальчика они были слишком большими, собирались гармошкой на его маленьких ногах, но он с маниакальным упорством не хотел носить детские носки, которые покупал ему Майк, наравне со старшими братьями открывал шкаф и брал из ящика необходимое. Майку оставалось только смириться и покупать носков больше, чтобы хватало и братьям.
"Ну не Аксл же в самом деле взял футболку, ему-то она на чёрта сдалась", - раздражённо подумал Майк, нашёл в шкафу что-то более-менее приличное, в чём можно было пойти с друзьями в бар, строго велел мальчикам вовремя уложить младшего брата спать, и самим ложиться не глубокой ночью, его не ждать, он будет поздно.
Вышел, наконец, к заждавшемуся Робу. Подумал мельком, что с пропажей футболки будет разбираться позже. Это всё досадные мелочи, а впереди предстоял весёлый вечер с пивом, бильярдом и, возможно даже, девочками.
На следующий день Майк пребывал в весьма добром расположении духа. Рычать и искать виновных совершенно не хотелось, но обязательный и в чём-то даже занудный, он старался не отступать от своих планов. Раз наметил разобраться, значит, надо выполнять. Сначала просто поискал во всех мыслимых и немыслимых местах, а потом, когда поиски не увенчались успехом, применил свои божественные способности.
Это ему дедуля Олаф помог, объяснил, как глупо поступает Майк, растрачивая свою силу на пустяки. Выиграть в любую игру, произвести впечатление на девушку, удивить друзей-приятелей - это всё мелочи по сравнению с тем, что может настоящий бог-охотник. Вечно обдолбанный Олаф даже как-будто бы стал серьёзным, торжественно и строго велел Майку не убивать свои божественные силы, а наоборот развивать их, договариваться со своим внутренним богом, со своей сущностью.
- Находить потерявшиеся вещи и заблудившихся людей, будто собака-ищейка, а то и вовсе фокусник в цирке - это, конечно, развивает божественные силы, - хмуро прокомментировал Майк, но Олаф только засмеялся не обидно, да затянулся своим вечным косячком.
На самом деле, Майк был благодарен деду за помощь и за совет. Просто как-то не нашёл нужных слов, чтобы сказать спасибо. Впрочем, Олаф в этом и не нуждался, он снова усвистал кататься на сёрфе с очередной своей подружкой.
На самом деле, Майк теперь стал гораздо спокойнее и меньше волновался и переживал за братьев. Теперь он мог отследить где они, всё ли с ними в порядке. Надо отдать ему должное, старший брат не влезал деликатно в их личные дела, не следил за каждым шагом мальчиков, просто он теперь знал, что всегда может удостовериться, не грозит ли им какая опасность. До этого он изводил себя беспокойством, переживал, понимал, что это глупо и отвратительно, но ничего не мог с собой поделать. А теперь за это отвечала его божественная сущность. И ей не надо было ни о чём переживать.
Иногда он искал потерянные вещи,используя свои силы бога-охотника. Если начинал думать, что это неправильная растрата своих сил, что так делать не надо, утешался, думая о том, что тренирует своего внутреннего бога, не даёт ему расслабляться, держит его в боевой готовности, и это, несомненно, хорошо.
Футболка нашлась мгновенно. В шкафу Аксла, аккуратно свёрнутая, запрятанная среди его детских цветных футболок с микки-маусами, человеком пауком и прочей сказочной и фантастической шушерой.
- Это что такое? -сердито спросил Майк, и Аксл почему-то в ответ скривился, будто собирался заплакать и жалобно сказал, что ему очень нужна эта футболка, ну очень-очень, путь она ещё побудет у него, ещё два дня.
"Через два дня мой день рождения", - отрешённо подумал Майк и тихо фыркнул, досадуя сам на себя. История с Таем его ничему не научила. Возможно, Аксл тоже хочет сделать какой-то подарок. Но какой интересно? Рыщет по магазинам в поисках точно такой же тряпки? Шьёт по ночам такую же? Снова какая-то чушь в голову лезет.
- Конечно, пусть пока будет у тебя, - ласково улыбнулся старший брат, потрепал мальчика по волосам, - И прости, что я на тебя накричал и рассердился.
Он знал, как важно вовремя признать свою ошибку и попросить прощения. Как необходимо это для построения доверительных и тёплых отношений. Старался в разговорах с братьями быть предельно честным, признавать свою неправоту, просить прощения, если была необходимость. Это давалось ему нелегко, но видит небо, он старался.
- А ты накричал? - искренне удивился Аксл, и Майк снова поразился его удивительному умению не замечать ничего плохого и видеть только хорошее и светлое.
Оставалось решить проблему с праздником. После памятного дня, когда ему исполнился двадцать один год, когда мать открыла ему всю правду, когда мать зачем-то сделала его богом, а сама ушла в закат, навесив на него братьев, обязательств, проблем, после этого дня Майк возненавидел свой день рождения. Но братья не были ни в чём виноваты, мальчики хотели праздника, веселья и сладостей.
За два дня можно успеть и гораздо больше, было бы желание. Майк купил большой и красивый торт, вина для них с Андерсом, пива (кто его знает, мало ли заглянет на огонёк дедуля (для мальчиков двоюродный брат) Олаф. А, может, и подружку свою очередную за собой притащит) для Тая и Аксла запасся соком и вредной колой,которую обычно младшим братьям пить не разрешал и только по праздникам позволял, в виде исключения. Ну и ещё каких-то фруктов-сладостей купил, не хотелось заморачиваться с барбекю или чем-то подобным, гнусный всё-таки повод, честно говоря, Майк ни какие праздники не любил. Уже давно пропала та беззаботность и вера в чудо, с которой он в детстве ждал, скажем, нового года. Ему была милее ежедневная рутина, это как-то примеряло с действительностью.
Но в это раз день рождения получился по-настоящему хороший, они посидели за столом в узком семейном кругу, неплохо поговорили, поиграли в какие-то настольные игры. Братья подарили ему приготовленные подарки, и он только бессильно засмеялся, увидев на своей любимой футболке неровные, но очень старательно выведенные буквы: Луччий брат на свете. Аксл всё никак не мог запомнить, сколько ни бились с ним учителя и Майк, он всё равно писал "луччий, луччая, лучче"
Представил, как малыш старательно эти буквы рисовал, как проглаживал утюгом, чтобы надпись сохранилась. Интересно, сам справился или Андерс с Таем помогали? На душе потеплело, футболку он немедленно надел и проходил в ней весь вечер. Аксли просто лучился от радости.
А потом Майк снова идёт с Робом в бар. Они хотят поиграть в бильярд. И Роб обещал привести свою новую девушку, познакомить их с Майком. Он ничего о ней не знает, Роб говорил только, что девушку зовут Валери, но он влюблён по уши и уверяет Майка, что женится на ней.
Майк вертит в руках свою любимую футболку. С такой надписью теперь ни в бар ни в клуб не пойдёшь.
"А почему, собственно, нет?!" - думает Майк и решительно надевает футболку. Садится в машину к ожидающему его Робу, кивает в ответ на приветствие Валери.
В баре у них находится время и возможность рассмотреть друг друга получше. Валери кривится, увидев корявую надпись, а Майк же напротив чувствует себя как никогда уверенны и неотразимым.
Роб со смехом рассказывает, что это подарок от младшего брата Майка. Замечает мимоходом, что этих братьев трое, что каждый из них с тяжёлым характером и со своими проблемами, что Майк один с ними справляется.
- Я бы с ума сошла, если бы на меня свалилась необходимость воспитывать троих мальчишек, - снова кривится Валери.
"Да тебя никто и не спрашивает, дура. Я бы тебя на расстояние пушечного выстрела к моим мальчикам не подпустил", - думает Майк и натянуто улыбается в ответ.
Между ними просто физически ощущается антипатия, и Роб старается разрядить обстановку, приносит пива, шутит, пытается смеяться.
А потом Майк идёт к бильярдному столу. Берёт в руки кий, зачем-то рисуется, непонятно перед кем, поводит головой, откидывая со лба волосы, встаёт красиво, чувствует себя натянутой тетивой, с которой вот-вот сорвётся стрела. Отпускает стрелу - руку с кием. И торжествует победу.
Майк знает, что он сейчас красив. Молодой, ликующий, полный звенящего счастья. Луччий брат на свете...
-
-
21.03.2014 в 19:10- Почему ты на ней женишься?- серьёзно спрашивает Аксл, и Майк мучительно не знает, что ему сказать, как ответить. Потому что я должен? Потому что я виноват? Потому что так распорядилась судьба?
- Так надо, - отвечает он и сам понимает, как беспомощно и жалко звучит этот ответ, как не может он сделать ситуацию понятной. Кому надо? Неплохой в сущности девушке Валери, которая в одночасье осталась без жениха, без перспектив, отчасти даже без будущего?
Или надо его другу Робу, который лежит теперь подключенный к аппарату на больничной койке, и либо умрёт, либо очнётся, но не будет уже жить прежней жизнью? Никто не верит в то, что парень очнётся. Майк тоже не верит, на самом деле, просто он старается об этом не думать.
Или это надо трём мальчикам, двое из которых уже почти выросли, а младший привык, что в его жизни нет взрослой женщины? Есть только старшие братья, да Олаф.
Одно Майк знает точно, ему это совсем не надо.
- Кому надо? - уточняет Аксл, будто прочитал только что его мысли. Старший брат даже вздрагивает, а потом усмехается невесело, в очередной раз поражённый тем, какая же ерунда может прийти ему голову.
- Нам с ней надо, - серьёзно отвечает Майк и почти не врёт. Просто примеряет на себя слова и состояние "нам с ней" Какой-то бред о том, что "теперь не будет я или она, будем мы"
Он садится перед братом на корточки, берёт мальчика за руку и серьёзно заглядывает ему в глаза снизу-вверх. Не вовремя думает, что Аксл растёт как-то слишком быстро, ему почему-то кажется, что когда-нибудь брат совсем вырастет и всегда будет смотреть на него сверху-вниз. И у Майка почему-то теплеет на душе от этой немудрёной в сущности мысли.
- Не получится ничего, - грустно шмыгает Аксл, - Ты её не любишь. Нельзя жениться, когда не любишь.
- О чём ты? - непонимающе спрашивает Майк. Он не притворяется, правда не понимает, как мальчик сумел увидеть его притворство, почему говорит об этом так серьёзно.
- Когда ты говоришь о ней, ты не улыбаешься. Я знаю, ты любишь Андерса и Тая, даже когда ты их ругаешь, ты улыбаешься внутри. Но ты не улыбаешься, даже когда говоришь, что Валери хорошая. Папа тоже не любил маму.
Майк смотрит на брата с изумлением, почти с ужасом. Почему мальчик вдруг заговорил о родителях?
- Зато у папы с мамой родились такие хорошие сыновья, - с трудом улыбается Майк и понимает, что в его шутке, как водится, только доля шутки, -Видишь, они поженились, жили вместе и родили детей.
- Потому что мама любила себя, - говорит Аксл, - видит в глазах старшего брата недоумение, граничащее с ужасом и объясняет, - Папа не любил маму, но мама любила себя. И папа любил себя. Поэтому они могли жить. А ты не любишь себя.
- Я люблю вас, мне этого достаточно, - Майк оставляет без внимания слова братишки о том, что он не любит себя. Ведь правда не любит. Не умеет.
- Я не буду называть её мамой, - категорично заявляет Аксл.
- Ни в коему случае, - почему-то пугается Майк, - Даже когда она станет мне женой, я останусь твоим братом. Просто это ведь хорошо, что у тебя как у любого ребёнка будет дом, в котором живут взрослый мужчина и взрослая женщина. Мы сможем приходить к тебе в школу, на родительские собрания и на выпускной, мы будем ходить в парк, и когда-нибудь мы обязательно поедем на океан.
Майк свято верит каждому своему слову, он не пытается заболтать или отвлечь братишку, он даёт ему обещания, которые будут исполнены.
- Только ты научись любить Валери, - просит Аксл, обнимает брата и наконец-то ревёт. Как любой нормальный ребёнок, размазывает по лицу слёзы и горько всхлипывает. И не пугает больше брата недетскими разговорами и наблюдениями, - И себя научись любить, - добавляет мальчик, утыкается в родное и надёжное плечо старшего брата, вытирает слёзы и сопли о его рубашку.
Майк подхватывает Аксла на руки, крепко прижимает к себе и негромко обещает: "Я научусь любить Валери"
Про себя он ничего не говорит, но это ведь и не так важно.
Свадьба всё-таки была, с красивой и даже торжественной церемонией, с немногочисленными гостями. Мальчики, наряженные в лучшие свои костюмы неискренне и механически, но очень вежливо улыбались и вызвали умиление и восторг ново обретённых родственников.
Майк, конечно, очень этому порадовался. Вообще всё шло как-то на удивление гладко и хорошо, и он собирался было насторожиться, но Улль-охотник огляделся вокруг и сказал, что поводов для тревоги нет. Майк знал, что он больше никогда не будет отпускать своего бога, никогда не воспользуется соей силой, но в этот раз решил довериться.
Он украдкой смотрел на мальчишек, потом переводил взгляд на невесту и думал, что обязательно научится её любить. Приложит к этому все усилия. С умением любить себя он будет разбираться позже.
"И в горе и в радости" - эхом звучало у него в голове. "и в горе и в радости, и в горе"
- Да, согласен, - твёрдо ответил он и поцеловал нелюбимую жену. Так надо. Им с ней так надо.
-
-
21.03.2014 в 19:12- В чём я виновата? - спрашивает Валери, и Майк молчит в ответ. Быть виноватым - это его почётная обязанность. Но было бы глупо спорить.
- Что я делаю не так? - продолжает жена, и он только вздыхает. Ну а что ей ответить? Ты всё делаешь не так. Я тебя не люблю.
Видит небо, Майк старался полюбить Валери. Он был добрым, заботливым и чутким. Старался предусмотреть все желания молодой жены, интересовался её делами, выслушивал сплетни о подругах, ходил с ней в кино на скучные мелодрамы и старался не сильно клевать носом в темноте зала, делал вид, что его интересует происходящее на экране. Он покупал для неё цветы, помогал с домашними делами, мальчишек тоже заставлял помогать. Со стороны они выглядели идеальной парой, родители Валери не могли нарадоваться, всё говорили, как повезло их дочке.
Майк ходил вместе с Валери навещать Роба, Андерс зло называл его Роб-коматозник, и Майк сердился на младшего брата, но имя было действительно меткое, приклеилось. Пару раз он так Акслу ответил. на вопрос куда идёте.
- Навестить Роба-коматозника, - сказал тогда Майк и порадовался, что жена не слышала.
Он не видит смысла в этих визитах, они просто приходят, иногда приносят цветы, расспрашивают врача, какие прогнозы, чего им ждать. И не ждут уже ничего хорошего, Майк видит, что даже Валери не ждёт.
Майк не понимал, счастливы ли они с женой. Конечно, нельзя было однозначно отвечать утвердительно. Но нельзя было и говорить, что они совсем уж несчастливая пара. Были ведь тихие семейные вечера, они вдвоём или с мальчиками смотрели телевизор, разгадывали сканворды, играли в домино или карты. Иногда Валери просила почитать вслух, и Майк читал, даже если он уставал очень сильно на работе, если у него совсем не было настроения. Младшие братья приходили послушать его чтение, особенно Аксл любил, усаживался где-нибудь в уголке, возился с конструктором или рисовал и с жадностью слушал знакомый голос брата.
Были общие радости. Совместные встречи с общими друзьями, выезды на барбекю с родственниками, семейные праздники. В семье Валери обычно шумно и весело отмечали Новый год, дни рождения членов семьи, валентинов день и прочую милю ерунду. Она привыкла к этому и принесла праздничное настроение и в свою новую семью.
- Вэл у меня самая лучшая, - улыбался Майк и совершенно по-детски радовался незамысловатой игре слов.
Но полюбить жену пока не получалось.
А ещё не получалось родить ребёнка. Аксл поначалу часто спрашивал, когда они родят маленького, когда у него будет младший братик. Он упорно называл предполагаемого малыша братиком, и Майк думал с каким-то странным умилением, что всё это логично, маленькому мальчику вовсе необязательно занудно разбираться в наименовании родственных связей, пусть называет племянника братом, а почему ему даже не приходит в голову, что может родиться сестрёнка, тоже довольно логично, когда вокруг тебя только братья, как-то не думаешь о девочках.
Потом Аксл перестал спрашивать, и Майк думал иногда, почему. То ли отвлёкся, устал ждать и как это часто бывает с детьми, увлёкся какой-то новой идеей, то ли остро чувствовал, что лучше об этом не говорить. Валери улыбалась в ответ на его вопросы, терпеливо объясняла, что детки не даются родителям просто так, что сначала надо посмотреть, готовы ли муж с женой принять малыша. Наверное, они с Майком ещё не готовы. Может, надо заработать больше денег, чтобы у маленького сразу была лучшая и самая красивая одежда, коляска и игрушки, а, может, дело вовсе не в деньгах, и Майку наоборот надо меньше времени проводить на работе. а больше с семьёй, чтобы было видно, что он готов быть хорошим папой. Аксл слушал, серьёзно хмурился и ничего не говорил в ответ, только кивал с важным видом.
Майк поначалу улыбался и говорил Валери в комичном ужасе: "Опять эти нелепые телодвижения?" Та улыбалась в ответ, но со временем анекдот надоел и больше не вызывал улыбку. Майк перестал шутить, видел, как грустит жена. Они много разговаривали, и она честно призналась ему, что со временем полюбит его братьев как родных, но всё-таки они для неё чужие, она для них чужая и хочется своего маленького, ребёнка, который сделает их с Майком ближе друг к другу, который объединит их всех.
С мальчиками у неё сложились неплохие отношения. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. Андерс вежливо здоровался с ней по утрам и желал спокойной ночи вечером. За семейным обедом мог вежливо попросить передать соль или масло. Под настроение спрашивал не надо ли чего купить, если шёл в магазин за пивом. Но дружбы у них, конечно, не получалось. Впрочем, ни он, ни она не переживали по этому поводу. С Таем было не так просто. Он тоже был безукоризненно вежливым, но он чаще был в настроении поговорить по душам, вместе пойти куда-нибудь, обсудить важные вопросы. А иногда он замыкался в себе и ни в какую не шёл на контакт. Он тянулся к Валери, и она почему-то тянулась к доброму мальчику, но они не совпадали по фазам, и когда Тай был настроен подружиться поближе, Валери было не до него, а когда она хотела приблизиться к нему, мальчик не испытывал подобного желания. Глупо и обидно, и Майк очень переживал из-за этого, но понимал, что единственное на что он может уповать в данном случае - это время. Оно расставит всё по своим местам. Жена и брат сойдутся поближе, жена и другой брат научатся разговаривать, он, в конце концов, полюбит свою жену.
С Акслом было непонятно. Как и всякий ребёнок он иногда капризничал и упрямился, иногда раздражал или раздражался, но он не пакостил специально, не делал каких-то осознанных гадостей. Кажется, он был не против дружить с Валери. Но по-прежнему больше доверял Майку, по-прежнему его главным другом и защитником был старший брат. И если Акслу снился кошмар, если он чего-то пугался или грустил, он шёл за утешением к Майку, а не к его жене.
Валери думала, что мальчик не воспринимает её всерьёз, не относится к ней, как к члену семьи. Пока однажды не стала случайной свидетельницей разговора Аксла с его одноклассниками. В тот день она забирала мальчика из школы, пришла, когда дети играли во дворе.
- Моя мама умеет готовить очень вкусный чизкейк, а твоя мама умеет? - услышала она вопрос мальчика Питера.
- У него нет мамы, - ответил вместо Аксла его приятель Руперт.
- Зато у меня есть Валери, - спокойно ответил Аксл.
- Кто это? - хором удивились Руперт с Питером.
- Вэл у нас лучшая, - тепло улыбнулся Аксл, не стал ничего объяснять друзьям, вполне вероятно, счёл, что этого достаточно. Валери тоже улыбнулась, поняла, что и ей этого достаточно. Мальчик признаёт её, мальчик гордится ей. Подошла к ребятам, приветливо кивнула Питеру и Руперту, взяла Аксла за руку и повела домой. Он доверчиво и радостно вложил ей в руку свою маленькую ладошку, и она в тот момент чувствовала себя едва ли не самой счастливой женщиной на свете.
- Что мне сделать, чтобы ты не был таким грустным? - неожиданно спрашивает Валери.
- Поехали на океан, - отвечает Майк, и она мысленно аплодирует. Муж выступил более неожиданно, как ни крути.
Они едут всей семьёй. Даже Андерс не стал возражать, не стал особенно кривиться, Майк боялся этого, а совсем в глубине души, он надеялся, что брат не захочет поехать, Майк думал, что так было бы легче, ненавидел и презирал себя за эти мысли.
Старшие мальчики были какие-то торжественно-притихшие, и только Аксл болтал без умолку, рассказывал Валери, как они ездили на океан всей семьёй, у них тогда ещё были мама и папа, а он, Аксл был совсем маленький.
Майк и не подозревал, что Аксл помнит так много. Мать была в красивом синем сарафане, Майку перед поездкой купили яркую рубашку с коротким рукавом, а у Андерса была распухшая губа, он ударился о турник, когда на спор подтягивался пятнадцать раз. Слушая болтовню младшего братишки, Майк вспомнил и мать в синем сарафане, и лёгкий щекочущий шёлк рубашки, отец расщедрился, купил старшему сыну дорогую вещь, и припухшую губу Андерса, и как тот всё прикладывал к ней монетку, чтобы не так сильно болело. Это Тай придумал, порылся в кармане и достал две монеты. Они ехали в машине, и одну монету Тай осторожно высовывал в окно, встречный ветер остужал её, и мальчик отдавал монету брату. И пока Андерс держал монетку на губе, Тай охлаждал для него вторую.
Они долго гуляли по берегу, и даже Аксл присмирел, перестал трещать без умолку, крепко уцепился за руку Майка и подпрыгивал с ним рядом. Ноги утопали в мягком песке, проваливались, но мальчик всё равно упрямо продолжал прыгать. Потом долго сидели на берегу, Аксл устроился рядом со старшим братом, повозился у него под тёплым боком, а потом и вовсе улёгся на песок, опёрся головой о вытянутые ноги Майка и блаженно закрыл глаза. Тот хотел было возмутиться, понимал, что долго он так просидеть не сможет, неудобно и ноги затекут, а потом сам вспомнил, что Аксл также лежал головой на коленях отца. Не стал ничего говорить, только погладил мальчика по голове. Тай и Андерс бродили по пляжу где-то в отдалении, а рядом сидела Валери.
- Что я делаю не так? - снова спрашивает она мужа, говорит тихо-тихо, чтобы Аксл не услышит.
Майк не отвечает, просто осторожно подвигает к ней руку и легонько гладит жену по плечу, по руке.
Младший брат тихонько смеётся, не открывая глаз.
- Ты чего? - ласково спрашивает его Майк, снова гладит по голове.
- Просто. Хорошо, - отвечает Аксл, перехватывает руку брата, сжимает легонько.
И Валери почему-то улыбается.
- Хорошо, - эхом повторяет Майк и ласково кивает жене.
- Всё ещё будет хорошо, - твёрдо обещает Майк Валери. Он верит своим словам. В конце концов, они же поехали на океан, как он когда-то пообещал.
-
-
21.03.2014 в 19:13Наступило совершеннолетие Андерса, и Майк потащил брата в лес, чтобы провести обряд посвящения. Он сам толком не представлял, как это всё произойдёт, помнил, что когда ему исполнился двадцать один год, ударила молния, и от них ушла мать, то есть не это главное, ударила молния, и он почувствовал сначала опустошение, а потом непривычную и будто даже пугающую целостность. Ещё он помнил про меч и камни из Асгарда, которые передала мать и велела хранить, десять раз проверил спортивную сумку, пересчитал все ли камни он сложил, проверил не торчит ли меч, обмотанный грубой тряпкой.
Как он и ожидал, брат ему не поверил. Долго шипел и ругался, назвал Майка чокнутым и собирался уйти, и Майк решил доказать, что говорит правду. Не придумал ничего лучше, чем перечислить Андерсу то, что лежало в карманах его куртки. Улль-охотник всё это чувствовал, будто видел перед собой.
- Мобильник, пять долларов, носовой платок, - торжествующе сказал он, - Пачка сигарет и презерватив, - добавил с грустным вздохом.
- Я бы ещё понял твоё сумасшествие, но никогда не прощу тебе, что ты шарился по моим карманам, ублюдок! - зло выплюнул Андерс, скривился и влепил брату пощёчину. Удивлённо посмотрел на свою руку, брезгливо вытер о джинсы и развернулся, чтобы уйти.
Майк понял, что если он сейчас не остановит брата случится непоправимое, и они никогда больше не смогут помириться.
Схватил меч и метнул его в сторону Андерса. Меч прошёлся в миллиметре от парня, распорол куртку, воткнулся в землю рядом с ним, брат обернулся, и Майк задохнулся от боли, увидев его побелевшее лицо.
- Ты хотел меня убить? - ошарашено спросил младший.
- Я не смог бы тебя убить, - ответил Майк.
- Но ты хотел?! - голос Андерса предательски задрожал, а Майк на секунду замешкался, прежде, чем ответить "Нет"
Но этого секундного замешательства хватило.
- Я ненавижу тебя, и никогда не прощу, - спокойно и как будто взвешенно, а от того особенно страшно сказал брат, и в этот момент ударила молния. Прошла через Андерса, сожгла куртку и слегка опалила кожу. Меч обиженно зазвенел где-то рядом.
Брат стал богом поэзии, и Майк никак не мог взять в толк почему. С ним самим было хотя бы более-менее понятно, он с детства любил игры и азарт, но почему язвительный и грубый Андерс оказался воплощением покровителя поэтов?
С Майком Андерс не разговаривал. Ни высоким языком, ни хотя бы просто грубо или зло. В упор его не видел, и Майк понимал, что он сам в этом виноват. Виноват в том, что замешкался с ответом, виноват в том, что не разговаривал с Андерсом по душам, виноват в том, что заранее не подготовил его к божественной миссии, виноват в том, что неправильно воспитывал братьев. Сам виноват. Виноват, и ничего нельзя исправить.
Приближалось совершеннолетие Тая, и Майк с трепетом ожидал этого дня. Думал, что не переживёт, если потеряет и второго брата. А Тай с каждым днём становился всё мрачнее.
И вот снова судорожные сборы сумки, камни и меч, ненавистная поляна и ожидание молнии.
- Разденься, - посоветовал Майк, Андерс посмотрел на него насмешливо и пробормотал что-то очень злобное. А Тай послушно разделся, аккуратной стопкой сложил под деревом свои вещи, но как-то совсем по-детски попросил Майка показать ему какой-нибудь "божественный трюк". Чёрт его знает, поверил он или нет, какой здравомыслящий бы поверил в подобное?! Но Майк, кажется, никогда полностью не понимал своих младших братьев, не знал о чём они думают, и чем живут. Что же и в этом он виноват, снова виноват и не будет оправдываться даже перед самим собой. Виноват, и это правда.
Он не стал больше вторгаться в личную жизнь брата и демонстрировать, что знает о содержимом его карманов.
- Мой бог не только великий охотник, я ещё и в любую игру могу выиграть, - объяснил он Таю.
- Камень-ножницы-бумага? - предложил брат, и в его взгляде промелькнула хитрая усмешка.
Он хорошо умел просчитывать вероятности, все в семье это знали.
- Как скажешь, - ухмыльнулся Майк.
Они играли долго, очень очень долго трясли кулаками, Андерс смотрел с интересом, и это неимоверно радовало Майка. А Тай почему-то прямо на глазах переставал быть мрачным, улыбался всё шире и старший брат, глядя на него, вспомнил того маленького ласкового мальчика, которым был когда-то его братишка.
Молния ударила неожиданно, Тай улыбался, сжав кулак, показывал "камень", а Майк уже несколько устало развернул ладонь в знаке "бумаги".
- На самом деле я тебе поверил, прости меня за этот цирк, - спокойно сказал Тай. Он уже надел штаны и теперь сосредоточенно застёгивал пуговицы на рубашке, пальцы слегка подрагивали, и Майку очень хотелось подойти к брату, помочь, будто тот был ребёнком, но почему-то не решился, стоял в стороне и смотрел.
- Он знал, что ты не просто чокнутый ублюдок, а чокнутый бог, - подал голос Андерс.
Впервые за долгое время он обратился к брату. И Майк не стал обижаться, он даже обрадовался, что наконец-то брат хоть что-то ему сказал. Смысл сказанного дошёл позже.
- Как знал? - удивлённо спросил он. Растерянно посмотрел поочерёдно на обоих братьев, - Давно знал?
- Давно, - снова ответил Андерс, - Я рассказал ему после своего Дня рождения. И он мне сразу поверил.
- Да, я сразу поверил, - отчего-то застенчиво улыбнулся Тай.
И он молчал, ничего не говорил, не подавал вида и не выказывал удивления! Майк ошарашенно посмотрел на Тая, но спросил совсем о другом: "Зачем ты тогда сейчас со мной играл?"
- Ты не используешь свою силу и поэтому грустный, - мягко улыбнулся младший брат и виновато вздохнул, - Я теперь многое понял. А когда мы сейчас играли, ты отпустил своего бога, тебе это было надо.
- Бред, - зло выплюнул Майк. Прикусил язык, но снова было поздно, всё разрушила одна секунда.
- Тебе виднее, - холодно ответил Тай, и его улыбка погасла.
- Ты не ублюдок, ты идиот, - печально констатировал Андерс, презрительно посмотрел на Майка, снял с себя куртку и накинул на плечи Таю, - Пойдём, мелкий, я научу тебя быть богом и получать от этого удовольствие.
Они ушли, а Майк так и остался на поляне со своими камнями из Асгарда, фамильным мечом и давящим чувством вины. Он идиот, и никто кроме него в этом не виноват.
-
-
21.03.2014 в 19:15Шло время, и оно само расставило всё по своим местам. Андерс при первой же возможности съехал и начал жить самостоятельно, но у него это хорошо получалось, он успешно работал, у брата водились деньги, и не было отбоя от женщин. Кажется, Андерс правда умел получать удовольствие от того, что он бога.
Только вот не сумел научить этому Тая. Хёд - бог всего мрачного и холодного оказался не лучшим способом радоваться жизни. А уж о получении удовольствия не могло быть и речи.
Тай тоже нашёл квартиру, устроился на работу и начал самостоятельную жизнь. Он ни в чём не упрекал Майка и даже пытался помирить их с Андерсом, и хоть его попытки и не увенчались успехом, но Майк видел это и был безмерно благодарен. Он знал, что братья общаются, что в любой сложной ситуации они могут рассчитывать друг на друга. Его помощь Андерс точно не примет, это Майк понимал. А вот Тай в случае каких-то затруднений иногда обращался за советом к старшему брату, и Майк снова чувствовал себя необходимым, по крупицам сохранял воспоминания о семье, поддерживал эту иллюзию.
Даже Аксл становился всё взрослее, и хоть он ещё по-прежнему жил с ним и его женой, Майк понимал, что в скором времени и самый младший уйдёт во взрослую самостоятельную жизнь.
Когда Майк застал Андерса с Валери, дико, странно и страшно, но он понял, что рад этому. Потому что брат обращался к нему, возможно, брат правда сделал это для него. Майк долго об этом размышлял и пришёл всё-таки к выводу, что всё может быть, а Андерс с самого детства выбирал странные способы показывать свою любовь и привязанность или сообщать что-то братьям.
А потом он пришёл с бутылкой виски и пухлым фотоальбомом.
- Вот, - сказал, - Посмотри.
И Майк смотрел. Весь вечер смотрел, переворачивал страницы, и перд глазами оживали все эти события их жизни, все радостные и грустные, все произошедшие. Из жизни их семьи.
Майк с Андерсом крепко напились и уснули прямо за столом, склонившись головами друг к другу, сцепившись руками. Валери пришла домой поздно вечером, почти ночью. Сперва поморщилась, увидев на столе батарею пустых бутылок и спящих братьев. А потом пригляделась, присвистнула от удивления, осознав, что они держатся за руки. Заметила фотоальбом, взяла его, уселась в удобное кресло и тоже начала листать страницы. В истории семьи Джонсонов нашлось место и ей, и даже Робу - другу Майка, когда-то давно её жениху.
Симпатичная женщина с нервным и усталым лицом, наверное, мать мальчиков. А вот Тай, он ещё совсем маленький, улыбается светло и открыто, и он не носит ещё чёрной одежды - на мальчике яркие шортики и футболка. Вот Тай уже постарше, он всё так же открыто улыбается, одной рукой обнимает прижавшегося к нему карапуза Аксла, а другой рукой показывает вперёд, видимо, привлекает внимания братишки, чтобы тот смотрел в объектив. Майк, совсем ещё молодой парень, но между бровей уже залегла суровая морщинка, во взгляде чувствуется усталость, и Валери больно смотреть, у молодых мальчиков не должно быть такого тяжёлого взгляда. На нескольких снимках запечатлён Андерс. Тоже ещё маленький, лохматый, он озорно улыбается в объектив. А потом фотография взрослого и успешного мужчины, дорогой безупречно сидящий по фигуре костюм, родинка на щеке, наглый и насмешливый взгляд, но в глубине глаз прячется искорка тепла, и Валери думает, что скорее всего эту фотографию сделал Тай, даже она знает, что с добротой и теплом Андерс позволяет себе смотреть только на него. Вспоминает мальчика Андерса, он был подростком, когда они познакомились, он не был трудным, в привычном понимании этого слова, но поладить с ним оказалось ох как нелегко. А потом вспоминает, как парень у неё на глазах становился мужчиной, она не замечала этого, погрузившись в повседневные заботы, не предавала этому значения, пока не оказалась в его объятьях. До сих пор не знает, стыдно ей или нет, сожалеет она об этом, или всё-таки сама этого хотела. А вот и они с Робом на фотографии. Оба смеются, девушка с нежностью смотрит на своего жениха.
Валери вздохнула, закрыла альбом и положила его на стол. Невесомо погладила по голове Андерса, взлохматила волосы, которые иногда бывали чистым золотом. Подошла к мужу, и помассировала его плечи и шею. Она знала, что он не проснётся от этого, спит крепко, а вот плечи на утро не будут так сильно болеть, ему будет легче.
Снова вздохнула, внимательно посмотрела на Майка, словно отпечатывая в памяти его лицо. Последнее время ей всё чаще и чаще снился Роб, в этих снах он снова ходил, даже бегал, они там вместе бежали по цветущему лугу, и солнце сияло в волосах любимого. Когда просыпалась, сначала испытывала горькое чувство, а потом захлёстывала нежность и благодарностью. Майк и его братья подарили ей много счастливых моментов, это была их общая жизнь. Последнее время ей казалось, что скоро всё изменится, всё будет совсем по-другому.
И верилось, что Роб к ней вернётся, да и в жизни всё станет по своим местам.
Это пугало и захватывало одновременно, ей казалось, что вот-вот перевернётся страница книги жизни, которую они писали вместе с Майком, дальше будет что-то новое и неизведанное. Она не знала, найдётся ли там место для неё, но точно была уверена в том, что Майк и его братья ещё будут по-своему счастливы.
-
-
24.03.2014 в 11:26держи
оффтопное
-
-
24.03.2014 в 13:47читать дальше
-
-
24.03.2014 в 13:51-
-
24.03.2014 в 13:59