снова за авторством  мисси
история из жизни нового обитателя Дома


Однажды Том как обычно возвращался вечером домой с репетиции. В руках сумка со сценариями, на шее – нелюбимый фанатами и Люком зеленый шарф, на ногах очередные узкие брюки. Необычным было лишь то, что сегодня под мышкой у него сидел Рейкьявик, которого обычно забирал Люк или, под настроение, Эндрю Скотт, но сегодня, волею судеб, песик достался Хиддлстону. Задумчиво читая себе под нос сонеты Шекспира, Том уже почти добрался до цели назначения – оставалось только пройти через два соседних двора, и вот она, родная улица. Однако во втором дворе его поджидала еще одна неожиданность в виде компании местных гопников, которым до того как-то не доводилось вот так открыто встречаться с Томочкой лицом к лицу. Возможно, что именно это незапланированное явление и заставило предводителя компании лениво сплюнуть сквозь зубы и протяжно высказать в воздух сентенцию, что спешащий мимо господин – в данном случае парень, ничтоже сумняшеся, использовал слово «пидарок» - направляется домой. Хиддлстон услышал только завершающую часть фразы, про домой – и, заранее радушно улыбаясь, хотел было рассказать новым знакомым о том, что он не просто так торопится, что его ждут друзья и соскучившиеся за день игрушки, но не успел произнести ни слова. Из-под мышки у него вылетел мелкий рыжий вихрь и в полном молчании – что особенно поразило всех присутствующих – вцепился оратору в глотку. Жертва взмахнула руками и медленно осела на асфальт, а Рейкьявик все так же молча повернулся, намечая следующего. Первые несколько мгновений парни не хотели принимать угрозу всерьез, списав ранение главаря на эффект неожиданности, но после того как мелкий звереныш с сосредоточенным выражением оскаленной морды с легкостью, словно кегли, повалил на асфальт еще парочку врагов, оные были вынуждены признать серьезность аргументов и ретироваться. Рейкьявик моментально сменил выражение морды на свое обычное «я няша, а мир вокруг злой и жестокий», подошел к онемевшему от изумления и ужаса Хиддлстону и настоятельно подергал его за штанину, всем видом показывая, что хочет обратно на ручки – словно и не он только что показывал чудеса акробатики и прыжков в высоту с места. Том совершенно автоматически наклонился, поднял собачку на руки и, осознав, что пострадавшим требуется помощь, направился домой, параллельно вызывая «911».
К месту происшествия они прибыли одновременно: спасатели и бледный от ужаса и ярости Люк, которому Хиддлстон сбивчиво пересказал случившееся. Сам Том тоже плелся где-то позади, в толпе прочих, желавших полюбопытствовать. Дома остались только Кеннет Брана с Шоном Бином, да Ли Пейс, который и без того как обычно все знал. Даже Тильда, как раз зашедшая в гости, отправилась посмотреть на происшествие, и теперь, стоя рядом с подозрительно гордым Крисом, отпускала колкие шуточки в адрес пострадавших. В конце концов медики отпустили жертв собачьей ярости – вопреки воображению Тома, нарисовавшего перекушенные глотки и вырванные хребты, у незадачливых гопников были лишь прокушены шеи в опасной близости от сонной артерии: чтобы вывести из строя достаточно, чтобы привести к летальному исходу маловато. Пожилой усталый врач, осматривавший раненых, с удивлением сказал, что никак не ожидал от простой комнатной собачки такого профессионального укуса, которому специально обучают бойцовых пограничных собак (от Люка не укрылось, что на этих словах Хэмсворт засиял как-то уж совсем непозволительно гордо, но он решил разобраться с этим позже).
Приехавшие полицейские тоже удивленно поцокали языками и удовлетворились рассказом срочно найденных разбежавшихся по округе участников происшествия с пострадавшей, в результате, стороны. Главарь подтверждал рассказ энергичными и красноречивыми кивками, так что стражи порядка, решив, что ситуация разрешилась сама собой, уехали восвояси, попросив лишь перед этим показать им виновника переполоха. Том протянул давно притихшего Рейкьявика – и тут все увидели, что все это время он методично вытирал со своей мордочки кровь тем шарфом, который так и был намотан у Хиддлстона на шее. Вещь пришла в совершенную негодность, Люк торжествующе выкинул кровавые ошметки в ближайшую урну, а потом неслышно подобрался к Крису, оттеснил его от Тильды и едва слышно, но твердо произнес:
- Что. Это. Было?
Когда Люк разговаривал таким тоном, спорить с ним не решался даже Мерлин Мэнсон, поэтому Хэмсворт счел за нужное ответить честно и без утайки. Так мол и так, виноват, грешен. Тренировал собаку на военном полигоне, натаскивал на слова – тут Крис мучительно покраснел и отвел глаза – «пидор» и производные, учил быть неприметным комком шерсти со своими и снарядом моментального действия в случае опасности для этих самых своих.
- И кто же входит в понятие «свои»? – спросил Люк уже значительно мягче, просто с интересом.
- Ну это…как же…ты, Том, Эндрю этот, Кеннет с мистером Бином, эти два охламона с дядюшкой Ричардом, Ли и еще Хелена, конечно. Ну и Джонни, ясное дело, - старательно перечислял Крис.
Исхитрившаяся все же подслушать этот разговор Тильда вмешалась со своей обычной змеиной улыбкой:
- Что, и я?
- И ты, конечно, - пробасил Хэмсворт, улыбаясь. – Ты же вон какая, ткни – упадешь. Тебя защищать надо. Так что ты и Эммочка в первую очередь. Ну, после Тома, - закончил он смущенно.
Люк успокоено прикрыл глаза. В конце концов, все шло так, как получалось лучше. Вон и шарф наконец-то в мусор отправился. А главное, что мальчик уже весело рассказывал что-то главарю, опасливо косившемуся на его руки, на которых торжествующе восседал Рейкьявик, только что – Люк готов был в этом поклясться – заговорщически подмигнувший расцветшему Крису. (с)